Город и звезды [сборник] - Артур Кларк

Статья, как и было обещано, появилась через месяц — дельная, живо написанная, и всего одна ошибка, совсем пустячная, Франклин сам не заметил ее в гранках. Превосходный фотоматериал, особенно хорош был сосущий мамашу китенок. Сразу видно, что снимок сделан с риском для жизни после долгой охоты. Зачем читателю знать, что фотограф снял этот кадр в бассейне на острове Герон, не замочив при этом даже ног?

Если исключить идиотский каламбур под фотографией на обложке («Наш Кит Китыч» — это надо же!), Франклин был доволен; его чувства разделяли все сотрудники отдела, Главного морского управления и даже Всемирной организации продовольствия. Разве мог кто-нибудь предполагать, что эта самая статья навлечет на Отдел китов величайший в его истории кризис.

И дело вовсе не в недостатке прозорливости. Иногда можно предвидеть будущее и загодя принять нужные меры, но бывает и так в человеческой практике, что события, как будто ничем не связанные между собой, — словно они происходят в разных мирах, — оказывают друг на друга прямо-таки ошеломляющее воздействие.

Полвека потребовалось, чтобы Отдел китов достиг своего нынешнего размаха: двадцать тысяч сотрудников, общая стоимость снаряжения — больше двух миллиардов долларов. Одно из звеньев построенного на научной основе мирового государства, наделенное соответствующим авторитетом и властью.

И вот его до самого основания потрясли добрые слова человека, который жил за полтысячелетия до нашей эры.

Первые признаки надвигающейся бури застигли Франклина в Лондоне. Вообще-то работники аппарата Всемирной организации продовольствия нередко обращались к нему через голову его непосредственных начальников в Главном морском управлении. Но на этот раз сам генеральный секретарь ВОП вмешайся в текущие дела Отдела китов, заставив Франклина все бросить и отправиться за тридевять земель, в маленький цейлонский городишко с каким-то головоломным названием.

К счастью, лето в Лондоне выдалось жаркое, и, когда оказалось, что в Коломбо жарче всего на каких-нибудь десять градусов, это было не трудно перенести. В аэропорту его встречал местный представитель ВОП, явно чувствующий себя очень удобно в прохладном саронге — одежде, которую теперь признали даже самые консервативные европейцы. Франклин поздоровался с должностными лицами, облегченно вздохнул, не увидев репортеров, способных рассказать ему о его задании больше того, что он сам знал, и быстро прошел к самолету местной линии, на котором ему предстояло покрыть последние сто миль.

— А теперь, — сказал он, когда внизу замелькали аккуратные многоугольники автоматизированных чайных плантаций, — введите меня, пожалуйста, в курс дела. С какой стати вдруг понадобилось срочно гнать меня в эту Анна…

— Анурадхапура. Разве генеральный секретарь вам не объяснил?

— Мы с ним виделись всего пять минут в Лондонском аэропорту. Так что давайте все с самого начала.

— Тогда слушайте. Это назревало вот уже несколько лет. Мы сигнализировали, но начальство отмахивалось — мол, пустяки. А тут в «Земле» появилось ваше интервью, и дело приняло серьезный оборот. Маханаяке Тхеро — он пользуется огромным влиянием на Востоке, вы еще не раз услышите о нем — прочел статью и сразу же попросил нас помочь ему ознакомиться с работой Отдела китов. И мы не можем ему отказать, хотя нам отлично известно, что у него на уме. Он захватит с собой кинооператоров и соберет материал для решительного пропагандистского наступления против отдела. Потом, когда эта кампания сделает свое дело, потребует референдума. И если итог будет не в нашу пользу, нам придется очень туго.

Кусочки мозаики легли на место, теперь картина была ясна. На секунду Франклин подосадовал, что его оторвали от дела и послали в такую даль из-за какого-то вздора. Правда, те, кто отправил его сюда, не считают это вздором; вероятно, они лучше его представляют себе силы, которые введены в бой. Глупо недооценивать могущество религии, пусть даже такой миролюбивой и терпимой, как буддизм.

Всего сто лет назад это было бы немыслимо. Но коренные политические и социальные перемены последних десятилетий подготовили почву. Три главных конкурента буддизма потерпели крах, и среди всех религий он один еще сохранял заметную власть над умами.

Христианство, не успев оправиться от ударов, нанесенных ему Дарвином и Фрейдом, было окончательно добито археологическими открытиями конца двадцатого столетия. Индуизм с его изумительным пантеоном богов и богинь был обречен на гибель в век научного рационализма. И наконец, мусульманство, подорванное теми же факторами, совершенно утратило престиж, когда восходящая звезда Давида затмила тусклый полумесяц Пророка.

Эти три веры не исчезли окончательно, однако их былой власти пришел конец. Только учение Будды, заполнив вакуум после других верований, ухитрилось не только сохранить, но и укрепить свое влияние. Буддизм — не религия, а философия, он не основан на откровениях, которые может разрушить молоток археолога, поэтому удары, сокрушившие прочих великанов, не причинили ему ущерба. Его огромное здание было очищено внутренними реформами, но фундамент остался в неприкосновенности.

Франклин отлично знал, что одно из основных правил буддизма — уважение ко всему живущему. Правда, мало кто из буддистов понимал этот закон буквально, и они охотно пускали в ход софизм — мол, не грех есть мясо животного, убитого другим. Однако в последние годы стали добиваться, чтобы этот принцип соблюдался строже, а посему вегетарианцы и мясоеды повели нескончаемые споры, полные всевозможных словесных хитросплетений. Но Франклину никогда не приходило в голову, что эти раздоры могут практически повлиять на работу Всемирной организации продовольствия.

— Теперь расскажите мне, — попросил он, скользя взглядом по убегающим назад зеленым пригоркам, — что за человек этот Тхеро, с которым вы собираетесь меня познакомить.

— Тхеро — это титул, что-то вроде архиепископа. Его настоящее имя Александр Бойс, он родился в Шотландии шестьдесят лет назад.

— В Шотландии?

— Да, он первый европеец, достигший вершин буддийской иерархии, и это далось ему нелегко. Один мой друг, бхикку, то есть монах, однажды с горечью сказал мне, что Маха Тхеро — самый настоящий старейшина пресвитерианской общины, только он родился с опозданием на пятьсот лет, вот и взялся преобразовать буддизм, а не свою шотландскую церковь.

— А как он вообще попал на Цейлон?

— Хотите верьте, хотите нет, он тогда работал на киностудии на какой-то второстепенной должности. Ему было около двадцати. Рассказывают, будто он приехал в пещерный храм Дамбулла, чтобы запечатлеть на киноленте умирающего Будду, и был обращен. За двадцать лет он стал большим человеком, и почти все реформы, которые последовали затем, связаны с его именем. Двух тысячелетий довольно, чтобы загнила любая религия, потом истоки надо чистить. На Цейлоне этим занялся Маха Тхеро, он изгнал индуистских богов, которые просочились в храмы.